Личная страница Власенко Дмитрия
ВАЛЕЧКА
Михаил Борисович приходил к Валечке по вторникам и четвергам. Ласково целовал на пороге, вручал букет роз, раздевался и шел в ванную мыть руки. Валечка ставила цветы в вазу и начинала накрывать ужин. Михаил Борисович садился за стол, ждал, пока все будет готово и начинал есть.
— Послушай, а это всегда так будет продолжаться? — спросила Валечка однажды.
— Ты о чем, солнышко? — Михаил Борисович попробовал борщ.
— Ты что, не видишь, что я из-за тебя старею?! — воскликнула Валечка.
— Да? — Михаил Борисович положил ложку и почесал в голове.
— Да! — Валечка встала.
— Прости, солнышко, как-то я не заметил, — Михаил Борисович снова принялся за борщ. — Очень вкусно, — похвалил он.
— Я постарела! — ужаснулась Валечка. — Боже мой, что же мне теперь делать?
— Не знаю, миленькая, — ответил Михаил Борисович.
— Но ведь этого же никогда не было! Ни разу! Пока я не связалась с тобой, я всегда была такой молоденькой, такой хорошенькой! У меня и ноги всегда были длинные, ты только посмотри! — она встала на табуретку. — Видишь, какие у меня длинные ноги, я почти достаю до потолка!
— Вижу, рыбка, вижу, — Михаил Борисович засунул в рот половинку сырой луковицы и большой кусок хлеба. Слезы навернулись ему на глаза.
— А сейчас! — Валечка спрыгнула с табуретки. — Ты только посмотри, какая я стала ужасная!
— Не грусти, кисонька, — Михаил Борисович быстро доедал борщ. — Ты совсем не ужасная!
— Ты меня обманываешь! — воскликнула Валечка. — Вот посмотри — у меня уже и лицо морщинистое, как у Марии Терезы!
— Ну прям уж как Марии Терезы, — засомневался Михаил Борисович. — Лапочка, а можно мне чайку немножко?
— Можно, — Валечка налила ему чаю. — Ну почему, ну почему ты так редко приходишь?
— О, матерь божья, опять двадцать пять! — Михаил Борисович раздраженно отодвинул кружку. — Ну почему редко-то, ты мне объясни? Я каждую неделю прихожу по два раза, чего тебе еще-то надо?
— Я хочу семь раз в неделю. Все время хочу! Я хочу тебя всегда! Чтобы ты не уходил!
— Нет, миленькая, нет, так не получится, к сожалению, — улыбнулся Михаил Борисович. — Ты же сама понимаешь, мне ведь еще надо и денежки зарабатывать, понимаешь?
— Нет, не понимаю!
— Радость моя, ну ведь надо же работать-то, а? И с родителями мне надо пообщаться, и с друзьями. И еще я иногда после работы на гитаре люблю поиграть, а ты гитару совсем не переносишь.
— Ну почему, ну почему я опять во всем виновата! — воскликнула Валечка. — Как мне надоели эти вечные упреки!
— Солнышко, ну разве я тебя упрекал? — Михаил Борисович взял из вазочки пряник. — Ну что я могу поделать, если тебе не нравится, как я играю на гитаре?
— Конечно, ты ничего не можешь поделать! Потому что я такая гадкая, что не могу ее слушать.
— Радость моя, ты совсем не гадкая.
— И ты со мной почти не разговариваешь! — сказала Валечка. — Только приходишь, ешь и спишь — и все! Мне кажется, что ты меня используешь.
— Солнышко, ну я просто не представляю, о чем с тобой говорить! Ну о чем? О моей работе тебе неинтересно говорить, о моих друзьях тебе тоже неинтересно, в музыке ты тоже ничего не понимаешь.
— Конечно, я такая плохая, что ничего не понимаю в музыке!
— Ты совсем не плохая: ты не глупая, не уродливая, не жадная.
— Я тебе не верю, — сказала Валечка
— Кисонька моя, ну честное слово, если я не прихожу каждый день, то это вовсе не потому, что мне с тобой скучно или потому, что ты страшная или потому, что мне денег жалко. Клянусь тебе, это совсем не так! — Михаил Борисович взял еще один пряник. — Просто совсем нет свободного времени. Понимаешь?
— Я тебе не верю, — сказала Валечка.
— Миленькая, ну перестань, — Михаил Борисович допил чай, встал и подошел к Валечке. — Пойдем лучше комнату, пойдем.
— Ты меня совсем не слушаешь, — грустно сказала Валечка.
Михаил Борисович чмокнул ее в губки и повел из кухни. Диван в комнате уже был расстелен, Михаил Борисович раздел Валечку и быстро разделся сам. Во время секса Валечка задумчиво глядела в потолок и делала вид, что происходящее ее не касается. Наконец, она спросила:
— Ну, ты скоро там?
— Бля… — коротко выдохнул Михаил Борисович.
— Прекрати ругаться, — спокойно сказала Валечка.
Михаил Борисович закрыл глаза и молча продолжал двигаться. Наконец, он кончил.
— Все, что ли? — спросила Валечка.
— Да, — Михаил Борисович лег рядом на кровать. Ему хотелось покоя.
— Ты чего разлегся-то? — ткнула его в бок Валечка. — Вставай, тебя уже гитара заждалась!
— Вот ты злая, а! — сказал Михаил Борисович. — Как собака прямо!
— Какая есть, — ответила Валечка.
— Ну ладно.
Михаил Борисович встал и начал одеваться.
— Я ухожу, — сказал он.
— Давай, — согласилась Валечка.
Михаил Борисович ушел. Валечка оделась, застелила диван и стала смотреть телевизор. Ей было почему-то очень хорошо.