Личная страница Власенко Дмитрия
ГАМЛЕТ
Дни стали короче, родная жена и теща в долг не дают. А выпить хочется всегда. Что делать — приходится побираться по знакомым. Но только до первой получки, ей-богу, обещал Сан Ваныч, я ж обещаю, ну вы ж меня знаете.
А что еще делать, с таким-то чувством ритма? И не то чтобы алкоголь улучшал настроение, но из раскрепощенного сознания можно было не сдерживаясь материться и долбить по двери кулаками, потом сесть в углу и заплакать.
Да, режиссер, честное слово — режиссер юношеского театра, и раньше подавал очень неплохие надежды. "Гамлета" собираемся ставить, а то как же? Хотите, приходите к нам.
У меня вот в роли Офелии такая девочка, такая девочка — вы себе не представляете. Дикая, необузданная страсть кричит из ее глаз, когда она смотрит в зрительный зал. "Порядочные девушки не ценят", — говорит она, и нам же всем понятно, что говорит-то она совсем другое. Дарование, между прочим, достойно МХАТа, не меньше.
Кстати, Сан Ваныч к ней не приставал, хотя пару раз и подумывал. Но, в общем-то, было ясно, что если он сменит жену на Катю, то ничуть его жизнь от этого не улучшится. И все равно все будет тупо и бессмысленно, так стоило ли тогда еще и волноваться и делать какие-то гадости?
Жена точно смотрела уже на него как на врага:
— Где деньги, я тебя спрашиваю?! — орала она. — Ты украл!
— Нет, неправда, никогда не крал, — возражал Сан Ваныч. — Я понятия не имею, куда они продевались.
— А на какие деньги ты пил вчера?
От тоски и обиды Сан Ваныч уходил на улицу, в дождь и слякоть, пусть знает и пусть ей будет стыдно, что она его выгоняет. Хотя, с другой стороны, было понятно, что никогда ей стыдно не будет, и в общем, она даже права.
И тут еще больше захотелось выпить.
Сан Ваныч огляделся — справа был лес, слева — студенческая общага.
— Зайду, — решил он.
На вахте сидела знакомая тетка, сочувствующая, но денег никогда не давала.
— Здравствуйте, Анна, — поздоровался Сан Ваныч.
— Я — Марина.
— А, ну да, я вот как раз и хотел сказать — Марина, а вы не знаете, тут где-то в общежитии мальчик из моего театра живет.
— Нет, не знаю.
— Он у меня Корнелия играет, в Гамлете, знаете, такой, толстенький с хохолком.
— Хм.
— Жалко, я тут как раз думал зайти к нему, погреться. Ну, видно в другой раз, да? Всего доброго.
Сан Ваныч снова вышел на улицу. Уже почти совсем стемнело, деревья стояли все черные, как огорелыши. Впереди была зима, гнусное время.
— Ежели кто из артистов голодает, то надо понимать, что низменные вкусы публики не могут соответствовать высоким устремлениям актера, — подумал Сан Ваныч. — Мольера вон, тоже, долго не ценили, а потом сам Король-Солнце приходил к нему в гости. И еще, наверное, не уходил, пока хозяева не начинали зевать и тушить свечки по углам.
Слева, оказывается, уже давно светилась витрина винного магазина, словно маяк в бурном море. Из хорошего не было почти ничего за приемлемые деньги, только какие-то глупости в самом дальнем углу и бутылка "Монастырки".
— Почему так темно?! — выкрикнул Сан Ваныч. -Кто здесь?!
Никого на улице не было, и Сан Ваныч это прекрасно знал, но ему нравилось поорать.
— Товагищи! Вегикая октябгьская геволюция — хуй вам в рот!
В магазине сидела Жанна Сергеевна, костлявая дура.
— Здравствуйте, девушка, — Сан Ваныч снял шляпу и приложил ее к сердцу. — Завороженный цветом ваших глаз я зашел сюда, чтобы передать вам поздравления с наступающим Днем Освобождения и засвидетельствовать свое, так сказать, почтение.
— Вечер добрый, — строго ответила Жанна Сергеевна.
— Ваши кудри как золото! Приходите ко мне в театр играть Марию Стюарт.
Продавщица ничего не ответила. Кажется, она в заподозрила что-то нехорошее.
— Ну, в таком случае пошел я, — улыбнулся мягко Сан Ваныч. — Желаю вам здравствовать отныне и во веки веков.
На улице стало еще хуже: ветер плескал в морду дождем, словно мент в вытрезвителе.
— Да, — сказал Сан Ваныч, — я знаю, вы все меня считаете неудачником. По утрам и с перепоя я и сам так считаю, ну и что? Что это меняет? Что, оно мне, помогает найти веру в осмысленность бытия? Нет, не дает! Да и вообще, видел я ваших удачников! Все до единого — мудаки! Пидеры! Без мыла в жопу влезут! А я — нонкоформист, что бы это не значило!
Вдруг навстречу показался какой-то прохожий, Сан Ваныч обрадовался ему, как родному.
— Слушайте, — сказал он, — вы случайно не в винный идете? Могу составить вам компанию, если хотите, там у меня сегодня скидка.
— Это как у постоянного клиента, что ли? — усмехнулся незнакомец.
— У непостоянного, к сожалению, очень непостоянного. Вы знаете, как в советской прозе писали: "С постоянством, достойном лучшего применения", — так вот, у меня никакого постоянства и никакого применения. В застойные годы мной были бы довольны.
— Денег нет, — сказал незнакомец.
— А как же пожертвования на искусство? Я, между прочим, режиссер юношеского театра. Там у меня такие юноши занимаются, таланты, таланты, гении, можно сказать. В профессиональных театрах таких нет, потому что каждый из них — личность, самостоятельный индивид с особой, неповторимой формой выражения.
— До свидания.
Мужик удалился, с ним и деньги.
— Мужчины — не интересуют меня, нет. Женщины — тоже. Но, господи, куда приткнуться мне, Демирургу этого адского уголка? Где меня обогреют и развлекут? Где душевность, душевность где? Где, блядь, я вас спрашиваю?! А ну стоять, смотреть в глаза, когда с тобой старший по званию разговаривает! Где был, что хотел?! Куда смотришь, сука?! Сюда смотреть!
Вокруг не было не души, все разбрелись по домам смотреть в телевизоры. Сан Ваныч подошел к Дому Ученых, из которого его выгнали год назад, и уселся на ступенях, подложив под попу сложенную газету.
— Что толку мне в этих ночных переживаниях? — подумал он. — И если мы не можем прийти к истине, бредя в поисках бутылки, то почему мы думаем, что обретем ее, залив душу алкоголем? Зачем я мучаю и себя и других? Что со мной? Где я? В зоопарке тигру недокладывают мяса!!!
Вдруг дверь Дома Ученых отворилась, и на улицу стали выходить люди. Только что закончился концерт Евтушенко — довольные слушатели расходились ужинать.
— А ведь могли бы и после меня так выходить, — прокомментировал Сан Ваныч. — Вполне могли бы. Сейчас я покажу, покажу, как могли бы.
Он с независимым видом прошел мимо билетерши, пробрался на сцену и тут же приступил к действию.
— Вот отсюда выбегает король, следом за ним королева, беседуют о грусти Гамлета. "Тому проблемой ранний брак". Выходит призрак, видит их, взаимный испуг, потом разбежались по сторонам.
Сан Ваныч скинул с себя плащ и прошелся по сцене, изображая призрака.
— Да, вот тут он вот так пройдет, тут испугается. Потом как убежит — убежит за кулисы, и снова обратно, увидит их — и снова бежать. Не может смотреть в глаза своей жене. Он ведь любил ее!
Сан Ваныч подошел к краю сцены.
— Вот тут выходит Офелия, вся в грусти. Гамлет, кажется, не проявляет к ней интереса. Ей плохо, ей чуждо, она готова умереть. И глаза горят!
Сан Ваныч взволнованно оглядел пустой зал.
— Потом выходят старые друзья, Розенкранц и Гильдестерн — ими он тоже не интересуется. Никто не понимает в чем дело, все в себе сомневаются, понимают, что они и сами себе неинтересны. Полоний осознает всю свою никчемность. Да, никчемность. И в тоске… Да, да, в тоске…
— Эй, мужчина, уйдите со сцены! — вдруг раздался голос из входной двери. — Что вы там делаете?
— Репетирую.
— Дома будете репетировать, у меня рабочий день заканчивается.
— Ага, ага, — Сан Ваныч достал из рояля бутылку "Монастырки". — Так я и знал. Эх, девушка, вы меня с такого вдохновения сбили!
На проспекте Ильича светили ласково фонари, и день прошел не зря, потому что главная идея спектакля была уже ясна, и даже второстепенные идеи проявились. Вино было неплохое, неплохое, и как раз хватило на весь путь до дома. Так что когда Сан Ваныч постучался домой, на душе у него было очень даже замечательно.