Личная страница Власенко Дмитрия
МУЖИК ИЗ ТЕЛЕВИЗОРА
Вечером из моего телевизора вылез мужик с гармонью.
— Здоровы будем, — он протянул мне здоровую лапищу. — Андрей Павлович меня зовут.
— Коля, — оторвался я от кастрюли с супом.
— Дай пожрать, Коль, — Андрей Павлович поставил гармонь в углу и сел за стол.
Я огляделся: вокруг бардак, носки грязные валяются на полу, Николь Кидман висит на стене, на окне стоит кастрюля с супом.
— Дай-ка сюда, — Андрей Павлович подхватил с подоконника кастрюлю и ложку. — Вкусный супец!
— А что вы там, в эфире, суп едите?
— Не, — Андрей Павлович помотал головой. — Мы там только шампанское пьем, ну на крайняк — бутерброд с севрюгой. Но ведь разве ж это жизнь? Все время летишь по проводам: то на север, то на юг. И вот так лет десять по проводам побегаешь — что будет? Сигнал-то теряется, усек?
— И что?
— А как что? Ты видишь, какой я? А какой четыре года назад был? Это ж небо и земля, харизма и эпидерма.
— Похудели, кажется, — сказал я неуверенно.
— Десять кило в воздух ушло, — ответил Андрей Павлович, — распылилось. Вот еще лет пять по тлевизорам побегаю — и все. Ровным слоем разойдусь в эфире, накрою страну облаком, буду в каждом доме, в каждом дворе. И гармошка моя — тоже.
— Но самого-то вас не будет? — спросил я на всякий случай.
— Не будет, — Андрей тяжело вздохнул.
— Да вы ешьте, ешьте, — попросил я. — Сохраните себя для общества.
— Пожалуй… — Андрей Павлович снова принялся за суп. — Добрый ты, Коля.
— А вы никого не можете привести? — попросил я. — Мне бы на Пугачеву хоть раз посмотреть.
— Да что тебе Пугачева… — поморщился Андрей Павлович. — Эх, мне бы сейчас на природу, в колхоз мой любимый. Бывает, выйдешь раз утречком — а там коровы ходят, и молоко у них через вымя просвечивает. И пастух за ними — Васька-второгодка, в холщовой рубахе и штанах навыпуск...
Я достал бутылку водки и два стопарика.
— Вот это хорошо, — обрадовался Андрей Павлович. — Знаешь, с тех пор как меня забрали в телевизор, я водки не разу не пил. Помню: сижу, пью, ем, на гармошке играю. А вдруг эти суки-телевизионщики вламываются, и... — он снова поморщился и выпил.
— А меня в телевизор не возьмут? — спросил я. — Мне тоже хочется летать в эфире.
Андрей Павлович вдруг посуровел лицом.
— Нечего, нечего, — сказал он. — Там и так места мало, на всех не хватит.
Он подхватил гармонь и полез обратно в телевизор.
— Эй, эй! — закричал я. — А водка как же?
— Хм, водка, — Андрей Павлович вернулся за стол. — Ладно, давай.
Мужик из телевизора пил со мной до утра. Только к шести часам Андрей Павлович сомлел. Я бросил его на кровать, подхватил гармонь и полез в телевизор.
С тех пор прошло полгода. Когда я появляюсь в телевизоре, Андрей Павлович орет, как кабан на кастрации, и кидает в телевизор тапки. Но мне-то все равно: я ведь в эфире.