Личная страница Власенко Дмитрия
УЖИН С ДЮКОМ
Я неплохо изучил привычки монументов.
Вчера вечером я вышел из дома и пошел к статуе Дюка на мосту. Было очень жарко, идти было крайне тяжело: с ног спадали шлепанцы, очки скользили на потном носу и очень хотелось пить.
Я дошел до моста и быстро залез на Дюку на плечо.
— Поехали, — сказал я.
Дюк двинулся по набережной. Прохожие смотрели на нас с подозрением. Мы пришли в кафе, Дюк сел за стол в центре. Я быстро перебрался к нему на плечи и спрятался за его головой.
Кроме меня, Дюка и официанта в кафе никого не было. Официант — душка, высокий и стройный, в прошлом — спортсмен — волейболист, шалопай, а ныне — опора семьи, добытчик, верный сын и муж, сидел на стуле в углу, разглядывая потолок.
Мы оказались в странном месте: соли на столах не было, стены — испачканы, и окна — размером не больше ботинка.
— Мяса, — крикнул Дюк.
— И побольше, — пискнул я, высунувшись из-за его плеча.
— Мы хотим мяса, — крикнул Дюк.
— И повкуснее, — я встал Дюку на плечи и показал официанту на свой рот.
— Мяса, — крикнул Дюк.
Официант убежал. Дюк отломил от стола кусок и быстро съел его.
— Мяса, — крикнул Дюк еще раз.
Нам вынесли ведро с мясом.
— Внизу поджаристее, вверху — посочней, — объяснил официант.
Он принялся отдирать шкварки со дна.
— Не смей, — рявкнул Дюк.
— Не тронь наше мясо, — крикнул я из-за его плеча.
Дюк небрежно схватил меня за шею и сунул в ведро.
— Жри, — сказал он. — Набирайся сил.
— Ты права не имеешь, — крикнул я.
— Имею.
— Все равно отпусти, — пискнул я.
Дюк за ногу вытащил меня и положил на стул. С меня стекал соус.
Официант сел напротив Дюка.
— Жить хочешь? — спросил его Дюк.
— Да.
— Лезь в ведро.
— Там не страшно, — пискнул я.
Дюк сбросил меня на пол и посмотрел на официанта. То полез в ведро. Но весь он вместиться туда не мог, торчали ноги. Дюк утрамбовал его и перевернул ведро, придавив верх ладонью, чтобы ничего не выпало.
— Сколько времени? — спросил он у официанта.
— Половина восьмого, — голос из ведра был глухой.
— А кафе во сколько закрывается?
— В семь.
— А дети-то у тебя есть?
— Трое. Мальчиков.
— Наверное, вкусные, — Дюк сыто рыгнул.
Официант промолчал.
— Вкусные, — подтвердил я.
Дюк пнул меня.
— Вот я хожу и думаю, — сказал Дюк, — почему вы все такие маленькие, глупые, уродливые, глупые, хрупкие, а вас так много? А я — сильный, умный, почти вечный, и — один. Ведь должно быть наоборот. Умных и сильных должно быть больше, чем глупых. А я — один. Почему так, Коля?
— Не знаю, — сказал официант.
Дюк посадил меня на ведро и стал пристально разглядывать.
— Почему вы всюду? Куда не пойдешь, каждый пытается сесть на шею. И ведь вы сами это знаете, — Дюк щелкнул меня по носу. — Вы знаете, и все равно ничего не делаете. Это какой же волей надо обладать, чтобы заставить себя не меняться? Как вам хватает сил оставаться такими уродливыми?
Я выбрался из-под стола. Дюк снял ведро с официанта, тот сел в куче тушеного мяса. С лица у него капало.
— Я ведь давно уже за вами наблюдаю, — продолжил Дюк. — вы ходите все время вокруг меня, окурки бросаете на постамент. Вчера вот голубь прилетел, сел на плечо. А я — хлоп его — и нет голубя.
Не помня себя от страха я побежал к двери. Дюк прыгнул на меня, но я увернулся. Дюк разбился на куски.
Я сел на стол рядом с официантом и закурил.
— Вечный, — сказал я презрительно. — Ни ума у этих статуй, ни прыткости. А туда же: вечный.