Личная страница Власенко Дмитрия
ЗАДНИЦА
С некоторых пор Костебрюхову каждую ночь снилась задница. Чья это была задница — Костебрюхов никак не мог опознать. Может быть, первой его учительницы, Виктории Юрьевны, которая принимала Костебрюхова в октябрята?
— Ребята,сказала тогда Виктория Юрьевна, — вы помните, что октябренок должен быть примером для всех детей, помогать старшим и ухаживать за природой. Сема, скажи своим друзьям, как ты стараешься быть примером остальным детям.
— Не знаю… — протянул Костебрюхов и почесал под партой коленку.
— Сема, встань, и расскажи нам… — попросила Виктория Юрьевна с нажимом. — Расскажи. Октябренок должен быть примером. Или ты не хочешь быть больше октябренком?
— Ну… — Костебрюхов встал.
— Ты что, хочешь, чтобы мы тебя не приняли в октябрята?!
— Нет, — Костебрюхов поддернул штаны.
— Тогда рассказывай, — Виктория Юрьевна села за учительский стол и приготовилась слушать.
Костебрюхов рассказал, как они с мамой делали скворечник ко съезду КПСС, как он перевел одну бабушку через дорогу, а потом еще и сходил для нее за продуктами в магазин и еще потом подмел у нее дома и еще помыл ей посуду, а она дала ему фотографию Ленина, а он художественно нарисовал с этой фотографии портрет и повесил портрет у себя над кроватью.
— Это замечательно! — Виктория Юрьевна встала с места, — Сема, принеси завтра портрет в школу, мы покажем его всем ребятам в классе.
А может быть, это была задница классной руководительницы Галины Егоровны, которая поставила Костебрюхову в шестом классе двойку за поведение в четверти?
— Сема, встань, — сказала она на классном собрании, — и объясни всем, почему ты прогулял последние ОПТ.
— Я болел.
— А где справка? Ты знаешь, что значит "ОПТ"? Общественно-полезный труд. Объясни нам, какая от тебя польза и какой у тебя труд.
— Не знаю.
— А я знаю! — торжественно произнесла Галина Егоровна. — Никакой! И ты двоешник, и разгильдяй, и Табакаев тоже, и оба вы закончите где-нибудь грузчиками.
— Я буду космонавтом, — сказал Костебрюхов.
— Поглядите вы на него, он будет космонавтом! — Галина Егоровна заржала на весь класс. Сиськи у старой дуры тряслись, словно привязанные. — Глаза твои бесстыжие, а?! А кто в прошлом месяце подрался с Комариным? А?! — учителка взвизгнула. — И галстук ему утопил в унитазе! Как ты себя ведешь, вообще?
— А как я себя веду?
— Он у меня еще спрашивает?! — Галина Егоровна стукнула указкой по столу. — На прошлом родительском собрании ты тут маме ябедничал: "Она меня не любит, она меня любит". Я сюда вас не любить пришла, я сюда вас учить пришла! Нет, вы посмотрите, выпучил зенки, как будто на горшке сидит! Космонавт, елки-палки!
— Я буду, буду космонавтом! Мама мне сказала, что я полечу в космос!
— Ну, мало ли чего тебе мама не скажет! Будешь еще себя дальше так вести — тебя не то что в космонавты, тебя в дворники не возьмут. И мама тебе не поможет!
— Поможет! Поможет! Она все знает!
— Нет, не все.
— Все! Все. А вы дура! — Костебрюхов с плачем выбежал из класса.
А может, каждую ночь Костебрюхову являлись задницы его однокурсников, которые не принимали его в кампанию. Они все веселились в общаге, а он жил с мамой и с бабушкой в однокомнатной квартире. И когда однокурсники шли на дискотеку, мама говорила: "Ты никуда не пойдешь на ночь глядя, сиди дома!"
— А почему другим можно, а мне нельзя?
— Мне совершенно все равно, что им можно. У них есть свои мамы, а ты должен сидеть дома, на улице сейчас опасно!
А однажды все-таки Костебрюхов наплевал на маму и пошел к старосте на день рождения в пять вечера, и в двенадцать вдруг распахнулась дверь и в комнату ворвалась мать с бабушкой.
— Я ничего плохого не сделал, — закричал им Костебрюхов, — Я хотел со своей группой подружиться!
Мать уволокла его с собой, бабушка на прощание отвесила старосте группы пощечину.
А может быть, эта была полная жопа его первой жены, которую он ненавидел, ненавидел! Блин, почему все так получилось? Она была совсем другая десять лет назад: худенькая, миленькая, с огромными голубыми глазами, как в японских аниме. И ведь как романтично они общались: он приходил к ней каждый день с красной розой, они пили чай и разговаривали о литературе. Он был молодой инженер, а она — студентка ПЕДа. Ей очень нравились тургеневские девушки, а он больше любил Анну Каренину. К сожалению, через десять лет все сожрал быт и от былой любви не осталось ничего.
Костебрюхов ненавидел все в ней: и то, что она его не любила, и то, что тупая, и то, что ничего в жизни ей было не нужно, кроме как устраивать ему истерики: почему обутый прошел, почему споришь, почему не любишь, почему за собой в душе не вытер, какого черта ты мне денег не даешь, и почему ты опять напился, сволочь, а ты не хочешь мне, случайно по дому помочь, хватит смотреть телевизор! Да куда ж еще смотреть-то, на нее, что ли?
— Нет, ты меня не слушаешь! — заорала жена.
Опять эти вопли, подумал Костебрюхов, ну сколько можно уже?
— Почему ты меня все время игнорируешь? Я с кем разговариваю! Отвернись наконец от газеты!
— Пошла ты нахер, — заорал Костебрюхов. — Нахер пошла! Нахер!
А потом появилась и вторая жена, которая ничуть не лучше была прежней, тоже ей чего-то все время было надо, внимания, денег, любви, детей. А какие дети, блин, ну что она пристала-то, в самом деле? Оставьте в покое, в покое с бутылкой пива и телевизором. А она снова орет: опять нажрался, сволочь.
От второй жены тоже радости было мало, пришла пора заводить третью. И снова полная задница, и снова что-то надо, плюс еще ребенок у нее какой-то, Катя. Восемь лет Кате, и все время достает: "А папа мне никогда не запрещал смотреть телевизор, а папа мне всегда на ночь сказки рассказывал, а папа по дому никогда без майки не ходил! А папа мне всегда помогал домашнее задание делать".
— Если помогал, так вали к своему папе! Дай мне телевизор посмотреть!
И все, третья жена тоже на этом закончилась.
Может, снились задницы сотрудников? Тем тоже все время было что-то нужно: то вместо кого-нибудь в командировку съездить, то отчет написать, то в выходные поработать. Да, блин, заколебали, муторно все, скучно. И жизнь уже долгая, стерва, тянется и тянется, как резиновая. И уже удовольствия даже от пива нет, потому что врачи не велят, а по телеку крутят такое говно, словно его слепые для тупых снимали. В общем, все херово и жизнь получилась как у всех, не космическая. И задница, которая снится каждую ночь, вызывает желание дать ей крепкого пинка.